Дмитрий Глуховский
|
| Глуховский Дмитрий Алексеевич ----- Возраст: 28 лет Группа: Администрация
Оружие: БАНокль © Способности: Организация игры Не всё то мысль, что настойчиво лезет в голову...Статус: Администратор Респекты: -
|
Сообщение: 265
Группа: Рижская
Зарегистрирован: 21.01.08
Откуда: Москва
Репутация:
0
|
|
Отправлено: 12.02.08 20:08. Заголовок: - Великий червь сотв..
- Великий червь сотворил человека последним, и был человек самым любимым детищем его. Ибо другим не дал разума, а человеку дал. Знал он, что разум – опасная игрушка и потому наказал: живи в мире с собой, в мире с землёй, в мире с жизнью и всеми тварями, и почитай меня. После этого ушёл Великий червь в самые недра Земли, но перед этим сказал: настанет день, и вернусь. Делай так, как если бы я был рядом. И люди послушались своего создателя и жили в мире с землёй, которую он создал, и в мире друг с другом, и в мире с другими тварями, и почитали Великого червя. И у них родились дети, и у их детей родились дети, и от отца к сыну, от матери к дочери передавали они желание Великого червя. Но умерли те, кто своими ушами слушал наказ его, и умерли их дети, и сменилось много поколений, а Великий червь всё не возвращался. И тогда один за другим перестали люди соблюдать его заветы и делать, как он хотел. И появились те, кто сказал: Великого червя не было никогда, и нет сейчас. И другие ждали, что Великий червь вернётся и покарает их. Спалит их светом своих глаз, пожрёт их тела, и обвалит ходы, где они живут. Но Великий червь не возвращался, и только плакал о людях. И слёзы его поднимались из глубины, и подтапливали верхние ходы. И тогда те, кто отказался от своего создателя, сказали: нас никто не сотворил, мы были всегда. Прекрасен и могуч человек, не может он быть сотворён земляным червём! И сказали: вся земля наша, и была наша, и будет, и ходы в ней сделал не Великий червь, а мы и предки наши. И зажгли огонь, и стали убивать созданий, которых создал Великий червь, говоря: вот, вся жизнь, что вокруг, наша, и здесь, только чтобы утолить наш голод. И создали машины, чтобы убивать быстрее, чтобы сеять смерть, чтобы рушить жизнь, созданную Великим червём, и подчинить его мир себе. Но и тогда не поднялся он из дремучих глубин, куда ушёл. И засмеялись они, и стали дальше делать против того, что говорил он. И решили, чтобы унизить его, построить такие машины, которые повторяли бы обличие его. И создали они такие машины, и зашли в их нутро, и засмеялись: вот, сказали, теперь можем сами управлять Великим червём, и не одним, а десятками. И бьёт свет из их очей, и гремит гром, когда ползут, и люди выходят из чрева его. Создали мы Червя, а не Червь нас. Но и этого не хватило им. Росла ненависть в сердце их. Решили они сделать так, чтобы разрушить саму землю, где жили. И создали тысячи машин разных: исторгающих пламя, и плюющих железом, и рвущих землю на части. И стали уничтожать землю, и всё живое, что было в ней. И тогда не выдержал Великий червь, и проклял их: отнял у них самый ценный дар свой – разум. Овладело ими безумие, обратили они свои машины друг против друга, и стали убивать один другого. И уже не помнили, зачем делают то, что делают, но не могли остановиться. Так покарал Великий червь человека за гордыню. - Но не всех? – спросил детский голос. - Нет. Были те, кто всегда помнил о Великом черве и почитал его. Отреклись от машин и света, и жили в мире с землёй. Они спаслись, и Великий червь не забыл им верность их, и сохранил им разум их, и обещал отдать им весь мир, когда враги его падут. И будет так. - И будет так, - хором повторили дикарь и ребёнок. - Олег? – услышав в детском голоске что-то знакомое, позвал Артём. Ребёнок ничего не ответил. - И по сей день враги Великого червя живут в прорытых им ходах, потому что больше негде им укрыться, но продолжают боготворить не его, а свои машины. Терпение Великого червя огромно, и хватило его на долгие века человеческих бесчинств. Но и оно не бесконечно. Предсказано, что когда нанесёт он последний удар по тёмному сердцу страны врагов, их воля будет сломлена, а мир достанется добрым людям. Предсказано, что пробьёт час, и призовёт Великий червь на помощь реки, и землю, и воздух. И просядет толща земная, и ринутся потоки бурлящие, и будет тёмное сердце врага низвергнуто в небытие. И тогда наконец восторжествует праведный, и будет счастье доброму, и жизнь без болезни, и грибов без конца, и всякий скот в изобилии. Загорелся огонёк. Артёму кое-как удалось опереться спиной о стену и сейчас ему не надо больше было мучительно выгибаться, чтобы удерживать в поле зрения людей по ту сторону решётки. На полу посреди комнаты, спиной к нему, сидел по-турецки маленький мальчик. Над ним возвышалась иссохшая фигура жреца, освещённая пламенем зажигалки в его руке. Дикарь с плевательной трубкой в руках стоял рядом, прислонившись к дверному косяку. Все глаза были устремлены на старика, который только что закончил своё повествование. Артём с трудом повернул голову и глянул на Антона, застывшего в той судорожной позе, в которой его настигла парализующая игла. Он уставился в потолок и не мог сейчас видеть своего сына, но наверняка всё слышал. - Встань, сынок, и посмотри на этих людей, - сказал жрец. Мальчик тут же вскочил на ноги и обернулся к Артёму лицом. Это был Олег. - Подойди к ним ближе. Узнаёшь ли ты кого-нибудь из них? – спросил старик. - Да, - утвердительно кивнул мальчик, исподлобья глядя на Артёма. – Это мой папа, а с этим дядей мы вместе слышали ваши песенки. Через трубы. - Твой папа и его друг - плохие люди. Они использовали машины и хотели унизить Великого червя. Они – враги Великого червя. Помнишь, ты рассказал мне и дяде Вартану, что делал твой папа, когда плохие люди решили разрушить мир? - Да, - ещё раз кивнул Олег. - Скажи нам это ещё раз, - старик переложил зажигалку в другую руку. - Мой папа работал в эрвэа. Ракетных войсках. Он был ракетчиком. Я тоже хотел стать как он, когда вырасту. У Артёма пересохло в горле. Как же он раньше не смог разгадать эту загадку? Вот откуда у мальчишки взялась та странная нашивка, и вот почему он заявлял, что он тоже – ракетчик, как и убитый Третьяк! Совпадение было почти невероятное, на всё метро людей, служивших в ракетных войсках оставались единицы... И двое из них оказались на Киевской. Могло ли это быть случайностью? - Ракетчиком... Эти люди сделали больше зла миру, чем все остальные, вместе взятые. Они направляли машины и устройства, которые сожгли и уничтожили почти всю землю и почти всю жизнь на ней. Великий червь прощает многих заблудших, но не тех, кто отдавал приказы рушить мир и сеять в нём смерть, и не тех, кто выполнял их. Твой отец причинил невыносимую боль Великому червю. Твой отец своими руками разрушал наш мир. Ты знаешь, чего он заслуживает? – голос старика сделался суровым, в нём снова зазвенела сталь. - Смерти? – неуверенно спросил мальчик, оглядываясь то на жреца, то на своего отца, скрючившегося на полу обезьянника. - Смерти, - подтвердил жрец. – Он должен умереть. Чем раньше умрут злые люди, сделавшие больно Великому червю, тем скорее исполнится его обещание, и мир возродится и будет отдан добрым людям. - Тогда папа должен умереть, - согласился Олег. - Вот молодец! – старик ласково потрепал мальчика по голове. – А теперь беги, поиграй ещё с дядей Вартаном и другими ребятишками! Только, смотри, осторожней в темноте, не упади! Дрон, проводи его, а я тут посижу с ними ещё, поболтаю... Возвращайся через полчасика с другими, и мешки захватите, готовить будем. Свет погас. Стремительные шуршащие шаги дикаря и лёгкий детский топоток смолкли в отдалении. Жрец кашлянул и сказал: - Я тут с тобой поболтаю немножко, если ты не против. У нас пленных здесь обычно не берут, разве только детей, а то свои все чахлые и больные родятся... А взрослых всё больше оглушённых приносят. Я бы и рад с ними поговорить, да и они сами, может, непрочь, только вот их съедают слишком быстро... - И зачем вы тогда их учите, что есть людей – это плохо? – равнодушно спросил Артём. – Червь там плачет, и прочее? - Ну, как сказать... Это им на будущее. Вам, конечно, этого момента не застать, да и мне тоже, но сейчас закладывается основа будущей цивилизации... Культуры, которая будет жить в мире с природой. Для них каннибализм – это вынужденное зло. Без животных белков, видишь ли, никуда. Но предания останутся, и когда прямая потребность убивать и жрать себе подобных пропадёт, они должны прекратить это делать. Вот тогда Великий червь и напомнит о себе. Жаль, только жить в эту пору прекрасную... – старик снова неприятно засмеялся. - Знаете, я столько всего уже навидался в метро, - сказал Артём. – На одной станции верят в то, что если глубоко копать, можно докопаться до ада. На другой – что мы уже живём в преддверии рая, потому что последняя битва добра и зла завершена, и те, кто выжил – избраны для вхождения в Царство божие. После этого в вашего Червя уже как-то не особо верится. Вы сами хотя бы в него верите? - Какая разница, во что верю я или другие жрецы? – усмехнулся старик. – Жить тебе осталось немного, пару часов, так что расскажу-ка я тебе кое-что. Люблю с обречёнными беседовать, жаль, редко получается. Ни с кем не можешь быть таким искренним, как с тем, кто все твои откровения унесёт в могилу... Так вот, во что верю я сам – не важно. Главное, во что верят люди. Нелегко уверовать в бога, которого сам создал... Жрец ненадолго прервался, задумавшись, а потом продолжил: - Как бы тебе объяснить? Я когда студентом был, учил философию и психологию в университете, хотя тебе это вряд ли о чём-то говорит. И был у меня профессор - преподаватель когнитивной психологии, умнейший человек, и так весь мыслительный процесс по полочкам раскладывал – любо-дорого послушать. Я тогда как раз, как и все остальные в этом возрасте задавался вопросом – есть ли Бог, книги разные читал, разговоры на кухне до утра разговаривал - ну как обычно, и склонялся к тому, что скорее, всё-таки, нет. И как-то я решил, что именно этот профессор, большой знаток человеческой души, может мне на этот вопрос точно ответить. Пришёл к нему в кабинет, вроде как реферат обсуждать, а потом спрашиваю – а как по-вашему, Иван Михалыч, есть он всё же, Бог-то? Он меня тогда очень удивил. Для меня, говорит, этот вопрос даже не стоит. Я сам из верующей семьи, привык к той мысли, что он есть. С психологической точки зрения веру анализировать не пытаюсь, потому что не хочу. И вообще, говорит, для меня – это не столько вопрос принципиального знания, сколько повседневного поведения. То есть моя вера не в том, что я искренне убеждён в существовании высшей силы, а в том, что я выполняю предписанные заповеди, молюсь на ночь, в церковь хожу. Лучше мне от этого становится, спокойнее. Вот так-то, - старик замолчал. - И что? – не выдержал Артём после минутной паузы. - А то. Верю я в Великого червя или не верю – не так уж важно. Но заповеди, вложенные в божественные уста, живут веками. Дело за малым - создать бога и научить его нужным словам. И поверь мне, Великий червь - не хуже других богов и переживёт многих из них. Артём закрыл глаза. Ни Дрон, ни вождь этого странного племени, ни даже такие странные создания как Вартан наверняка не подвергали веру в Великого червя ни малейшему сомнению. Для них это была данность, единственное объяснение того, что они видели вокруг, единственное руководство к действию и мерило добра и зла. Во что ещё можно было верить человеку, в своей жизни никогда не видевшему ничего, кроме метро? Но было в легендах о Черве ещё что-то, чего Артём пока не мог понять. - Но почему вы их так настраиваете против машин? Что плохого в механизмах? Электричество, свет, огнестрельное оружие – как вы хотите, чтобы ваш народ выжил без этого? – спросил он. - Что плохого в машинах?! – тон старика разительно переменился: те фальшивое добродушие и терпение, с которыми он только что излагал свои мысли, улетучилось. – Ты же не собираешься за час до своей смерти проповедовать мне о пользе машин?! Да оглянись вокруг! Только слепец не заметит, что если человечество и обязано чему-то своим закатом, то только тому, что слишком полагалось на машины! Как ты смеешь заикаться о важной роли техники здесь, на моей станции?! Ничтожество!!
|