Отправлено: 06.02.08 09:56. Заголовок: Он слишком много общ..

Он слишком много общался с людьми, и от этого он перестал чувствовать то, что нахлынуло на него тогда, при выходе с Алексеевской - что метро - это не просто некогда сооружённое транспортное предприятие, не просто атомное бомбоубежище, не просто обиталище нескольких десятков тысяч человек. Что в него кто-то вдохнул собственную, загадочную, ни с чем не сравнимую жизнь, что оно обладает неким непривычным и непонятным человеку разумом и чуждым ему сознанием.
Это ощущение было таким чётким и ярким в эту минуту, что Артём подумал, что страх туннеля - это просто враждебность этого огромного существа, ошибочно принимаемого людьми за своё последнее пристанище, к мелким созданиям, копошащимся в его теле. Оно не хотело сейчас, чтобы Артём шёл вперёд, оно противопоставило его стремлению добраться во что бы то ни стало до конца своего пути, до Цели, свою волю, древнюю, могучую, и его сопротивление нарастало с каждым пройдённым метром.
Он шёл всё так же, в кромешной темноте, и от этого словно выпав из пространства и из течения времени, он не видел собственных рук, даже если подносил их к самому лицу, и ему чудилось, что его тело отныне перестало существовать, он будто не ступал по туннелю, а чистой субстанцией разума парил в неизвестном измерении.
Он не видел уходящих назад стен, и от этого казалось, что он стоит на месте, и не продвигается вперёд ни на шаг, что цель его пути так же недостижима, как и пять, и десять минут назад. Да, ноги перебирали шпалы, и это могло свидетельствовать о том, что он перемещается в пространстве. С другой стороны, сигнал, оповещавший его мозг о каждой новой шпале, на которую ступала, осязая её, нога, был таким однотипным, будто записанным однажды и теперь бесконечно проигрывавшимся. Это тоже заставляло усомниться в реальности движения. Приближается ли он, двигаясь? Вспомнилось внезапно во всех деталях явившееся ему видение, которое давало казавшийся спасительным ответ на мучивший его вопрос.
Он тряхнул головой, выкидывая из неё эти глупые, никчемные, парализующие мышцы и рассудок мысли, но они словно выпустили распорки, только укрепились от этого проявления слабости в его голове, и мешали всё сильнее. И тогда, то ли от страха из-за того неведомого, злого, враждебного, что собиралось, сгущалось за его спиной, то ли чтобы доказать себе, что он всё-таки перемещается, движется, он метнулся вперёд с утроенной силой. В темноте это было действительно трудно, но ноги приноровились, и он бежал, бежал, пока вдруг где-то впереди и чуть сбоку не засиял красноватый свет костра.
Это было непередаваемое облегчение - знать, что он находится в реальном мире, и рядом с ним есть настоящие люди, неважно, как они настроены по отношению к нему, пусть это будут убийцы, воры, сектанты, революционеры, не имеет значения, главное, что это были подобные ему создания из плоти и крови. Он ни на секунду не сомневался, что у них он сможет найти убежище и укрыться от незримого огромного существа, что хотело задушить его; или, может, от собственного взбесившегося разума?
Перед ним предстала настолько странная картина, что он не мог с уверенностью сказать, вернулся ли он в действительность, или скитается всё ещё по закоулкам собственного сознания.
На станции Полянка, а это могла быть только она, горел всего один костёр, несильный, наверное, но больше никаких источников света здесь не было, и поэтому он казался ярче, чем электрические лампы на Павелецкой. У костра сидели два человека, один спиной, другой лицом к нему, но ни один из них не заметил и не услышал Артёма, они словно были отделены от него невидимой стеной, изолировавшей их от внешнего мира.
Вся станция, сколько её видно было в свете костра, была завалена невообразимым разнообразным хламом, можно было различить очертания сломанных велосипедов, автомобильных покрышек, остатками мебели и какой-то аппаратуры, высилась гора макулатуры, из которой сидящие время от времени брали стопку газет, или книгу, и подбрасывали в костёр. Прямо перед огнём стоял на подстилке чей-то белый гипсовый бюст, а рядом с ним уютно свернулась кошка. Больше здесь не было ни одной души.
Один из сидящих что-то неспеша рассказывал другому. Приблизившись, Артём начал разбирать:
- Вот ведь муссируют слухи про Университет... Совершенно ошибочные, между прочим. Это всё отголоски древних мифов о Подземном Городе в Раменках. Тот, что был частью Метро-2. Но, конечно, нельзя ничего с полной уверенностью отрицать. Здесь вообще ничего нельзя говорить с полной уверенностью. Империя мифов и легенд. Метро-2 было бы, конечно, главным, золотым мифом, если бы о нём знало больше людей. Взять хотя бы веру в Невидимых Наблюдателей!
Артём подошёл к ним совсем близко, когда, что сидел к нему спиной, сообщил своему собеседнику:
- Там кто-то есть.
- Конечно, - покивал головой второй.
- Можешь присесть с нами, - сказал первый, обращаясь к Артёму, но не поворачивая к нему своей головы. - Всё равно дальше сейчас нельзя.
- Почему? - забеспокоился Артём. - Там что, кто-нибудь есть, в этом туннеле?
- Ну разумеется, никого. Кто туда сунется? Туда ведь сейчас нельзя, я же говорю. Так что садись, - терпеливо пояснил сидящий спиной.
- Спасибо, - Артём сделал несмелый шаг вперёд и сел напротив бюста.
Обоим было лет за сорок, один - седеющий, в квадратных очках, второй - светловолосый, худой, с небольшой бородкой, одеты оба были в старые ватники, подозрительно несоответствовавшие их лицам. Они курили, вдыхая дым через тонкий шланг из похожего на кальян приспособления, от которого шёл кружащий голову аромат.
- Как зовут? - поинтересовался светлый.
- Артём, - механически ответил он, занятый изучением этих странных людей.
- Артём его зовут, - передал светлый второму.
- Ну это-то понятно, - откликнулся тот.
- Я - Евгений Дмитриевич. А это - Сергей Андреевич, - представился светловолосый.
- Может, не стоит так официально? - усомнился Сергей Андреевич.
- Нет, Серёж, раз уж мы с тобой дожили до этого возраста, надо пользоваться. Статус там и всё такое, - возразил Евгений Дмитриевич.
- Ну и что дальше? - спросил тогда Сергей Андреевич у Артёма.
Вопрос прозвучал очень странно, словно он требовал продолжения, хотя никакого начала не было, и Артёма это сильно озадачило.
- Ну, Артём и Артём, но это ещё ничего не значит. Где живёшь, куда идёшь, во что веришь, во что не веришь, кто виноват, и что делать? - объяснил мысль Сергея Андреевича светловолосый.
- Как это тогда, помнишь? - сказал вдруг непонятно к чему Сергей Андреевич.