Отправлено: 12.02.08 20:52. Заголовок: Не тратя времени на ..

Не тратя времени на убеждения, Мельник шагнул к носилкам со стонущим Антоном, нагнулся и взялся за одну из ручек.
- Ульман! – позвал он.
После секундного колебания широкоплечий разведчик занял место у второй ручки носилок. Подчиняясь неожиданному импульсу, Артём подошёл к ним и схватил заднюю ручку. Рядом с ним встал кто-то ещё. Не говоря ни слова, сталкер распрямился, и они двинулись вперёд. Остальные последовали за ними, и отряд снова образовал боевое построение.
- Тут недалеко уже осталось, - тихо сказал Мельник. – Пара сотен метров. Главное – переход на другую линию найти. Потом – до Маяковской. Что дальше – не знаю. Третьяка нет... Придумаем что-нибудь. Теперь у нас одна дорога. Сворачивать нельзя.
Его слова про дорогу всколыхнули что-то в Артёме, он снова вспомнил про свой путь. Задумавшись, он не сразу осознал, о чём говорил Мельник до этого. Но как только слова сталкера про погибшего Третьяка дошли до занятого другим сознания, он встрепенулся и громко прошептал ему:
- Антон... Раненый... он ведь в РВА служил... Он ведь ракетчик! Значит, мы ещё сможем! Сможем?
Мельник недоверчиво оглянулся через плечо, потом посмотрел на распростёртого на носилках командира дозора. Тот, кажется, был совсем плох. Паралич у Антона уже давно прошёл, но теперь его терзал горячечный бред. Стоны сменились обрывками фраз, неясными, но яростными приказами, отчаянной мольбой, всхлипыванием и бормотанием. И чем ближе они подходили к Кремлю, тем громче делались выкрики раненого, тем напряжённее он выгибался на носилках.
- Я сказал! Не спорить! Они идут... Ложись! Трусы... Но как же... как же с остальными?! Никто не сможет там, никто! - доказывал Антон своим товарищам, которых видел только он один.
Его лоб покрылся испариной, и Олег, бежавший рядом с носилками, воспользовался короткой заминкой, пока бойцы меняли руку, и промокнул отцу лоб тряпкой. Мельник посветил на командира дозора, словно пытаясь понять, сумеет ли тот ещё прийти в себя. Стало видно, как тот стискивает зубы, как беспокойно мечутся под веками глазные яблоки. Кулаки его были сжаты, а тело рвалось то в одну, то в другую сторону. Брезентовые ремни не давали Антону вывалиться, но нести его становилось всё сложнее.
Ещё через полсотни метров Мельник поднял ладонь вверх и отряд снова остановился. На полу белел грубо намалёванный знак: привычная уже извилистая линия упиралась утолщением головы в жирную красную черту, отсекавшую лежащий впереди туннель. Ульман присвистнул.
- Загорелся красный свет, говорит – дороги нет, - нервно засмеялся кто-то сзади.
- Это червякам, нас не касается, - отрезал сталкер. – Вперёд!
Однако теперь они продвигались вперёд ещё медленнее. Мельник передал свою ручку носилок Артёму и занял место во главе отряда, надвинув на глаза прибор ночного видения. Но они перестали спешить не только из осторожности. На станции «Генштаб» перегон стал забирать вниз ещё круче, и, хотя он оставался всё таким же пустым, от Кремля словно ползла незримая, но осязаемая дымка чьего-то присутствия. Обволакивая людей, она наделяла их уверенностью, что там, в чёрной беспросветной глубине, скрывается что-то необъяснимое, огромное и злое. Это было не похоже на ощущения, которые Артёму довелось испытать до сих пор – ни на преследовавший его тёмный вихрь в туннелях на Сухаревской, ни на голоса в трубах, ни на порождённый и подпитываемый людьми суеверный страх перед туннелями к Парку Победы. Всё лучше чувствовалось, что на этот раз за ним прячется что-то... неодушевлённое, но всё же живое.
Артём посмотрел на дюжего бойца, идущего по другую сторону носилок, которого сталкер называл Ульманом. Ему вдруг страшно захотелось поговорить, неважно о чём, главное, чтобы услышать человеческий голос.
- А почему у Кремля звёзды на башнях светятся? – вспомнил Артём терзавший его вопрос.
- Кто тебе сказал, что они светятся? – удивлённо, но охотно ответил тот. – Ничего там такого нет. На самом деле с Кремлём так - каждый что хочет, то и видит. Некоторые говорят, что даже его уже самого давно нет, просто Кремль-то надеется увидеть каждый. Хочется же верить, что самое святое осталось цело.
- А что с ним произошло? – спросил Артём.
- Никто не знает, - отозвался разведчик, – кроме твоих людоедов. Я молодой ещё, мне тогда лет десять было. А те, кто воевал, говорит, что Кремль не хотели разрушать, и сбросили на него какую-то разработку секретную... Биологическое оружие. В самом начале. Её не сразу заметили, и даже тревогу не объявили, а когда поняли, что к чему, уже поздно было, потому что эта разработка там всех сожрала, да ещё и из окрестностей народу засосала. Живёт себе за стеной до сих пор и чудесно себя чувствует.
- А как она... засасывает? – Артём не мог отделаться от видения – мерцающих нездешним светом звёзд на верхушках кремлёвских башен.
- Знаешь, было насекомое такое – муравьиный лев? Копало в песочке ямки, воронки такие, а само залезало на дно и рот раскрывало. Если муравей мимо пробегал и случайно на край ямки вступал – всё. Конец трудовой биографии. Муравьиный лев шевелился, песок ко дну сыпался, и муравей прямо вниз, в пасть падал. Ну вот и с Кремлём то же. Стоит на край воронки попасть – затянет, - ухмыльнулся он.
- А почему люди сами внутрь идут? – настаивал Артём.
- А я откуда знаю? Гипноз, наверное... Ловит как-то, настраивается. Вон, возьми хотя бы этих твоих людоедов-иллюзионистов... Как мозги морозят! А ведь пока сам не увидишь - не поверишь. Так бы мы и остались там.
- Так что же мы к нему тогда в самое логово идём? – недоумённо спросил Артём.
- Это не ко мне вопросы, а к начальству. Но я так понимаю, что надо снаружи быть, и на башни со стенами смотреть, чтобы оно тебя сцапало. А мы, вроде, внутри уже... Куда здесь смотреть-то?
Мельник обернулся и сердито шикнул на них. Говоривший с Артёмом боец тут же осёкся и замолчал. И стало слышно то, что заслонял звук его голоса – идущее из глубины нехорошее, негромкое... булькание? Урчание? Довольно было один раз услышать этот звук - вроде и предвещающий ничего страшного, но какой-то настойчивый и неприятный – как забыть его становилось очень сложно.
Они прошли мимо тройных, построенных одни за другими, мощных гермоворот. Все створки были гостеприимно распахнуты настежь, и тяжёлый железный занавес поднят к потолку. Двери, подумал Артём. Мы на пороге.
Стены вдруг расступились, и они оказались в мраморном зале – настолько просторном, что луч мощных фонарей еле добивал до противоположной стены, превращаясь там в рассеянное бледное пятно. Потолок, в отличие от других секретных станций, здесь был высокий, его держали мощные, богато украшенные колонны. Сверху свисали почерневшие от времени массивные золочёные люстры, всё ещё отзывающиеся на свет фонаря кокетливым блеском. Стены были покрыты огромными мозаичными панно, изображавшими одетого в пиджак немолодого человека с бородкой и большой залысиной и улыбающихся ему людей в рабочей форме, молодых девушек в скромной одежде и лёгких белых косынках, военных в старомодных фуражках, несущиеся по небу эскадрильи истребителей, ползущие строем танки, и, наконец, сам Кремль. Названия у этой удивительной станции не было, но именно его отсутствие лучше всего давало понять, куда они попали.
Здесь всё находилось в невероятном запустении. Казалось, нога человека не ступала сюда десятилетиями. Колонны и стены были покрыты густым, чуть ли не сантиметровым слоем серой пыли.
Дальше на пути стоял необычный поезд. У него было всего два вагона, но зато тяжело бронированных, выкрашенных в защитный тёмно-зелёный цвет. Окна заменяли узкие, напоминающие бойницы щели, закрытые затемнённым стеклом. Двери – по одной в каждом вагоне – были заперты. Артёму подумалось, что хозяевам Кремля, может быть, действительно так и не удалось воспользоваться своим тайным путём для бегства.
Они выбрались на платформу и остановились.
- Так вот оно как здесь... – сталкер задрал голову к потолку, насколько позволял шлем. – Сколько уже сказок слышал... А ведь всё не так...
- Куда дальше? – спросил у него Ульман.
- Понятия не имею, - признался Мельник. – Надо осмотреться.
На этот раз он не стал покидать отряд, и они медленно двинулись все вместе. Станция всё же чем-то напоминала обычную. Здесь так же было проложено два пути – по краям от платформы. Они ограничивали помещение слева и справа, а с обоих концов продолговатый зал заканчивался двумя остановившимися навеки эскалаторами, уходящими в величественные круглые арки. Тот, который был ближе к ним, вёл наверх, второй нырял на ещё более невообразимую глубину. Где-то здесь, наверное, был и лифт – вряд ли у прежних обитателей Кремля были, как у простых смертных, лишние минуты, чтобы неспешно ползти вниз.
Зачарованное состояние, в котором находился Мельник, передалось и остальным. Пытаясь дотянуться лучами до высоких сводов, разглядывая бронзовые скульптуры, стоящие посреди зала, любуясь великолепными панно и поражаясь величественности этой станции – настоящего подземного дворца – они даже перешли на шёпот, чтобы не нарушать своими голосами его покой. Восхищённо озираясь по сторонам, Артём совершенно позабыл и об опасностях, и о покончившем с собой жреце, и о дурманящем сиянии кремлёвских звёзд. Мысль в голове оставалась только одна – он всё пытался себе представить, как несказанно прекрасна эта станция должна была быть в ярком свете своих роскошных люстр.
Они приближались к противоположной стороне зала, где начинались ступени спускавшегося вниз эскалатора. Артём попробовал вообразить, что может скрываться там, внизу. Может быть, там находилась ещё одна, дополнительная станция, составы с которой отправлялись прямиком в секретные бункеры на Урале? А может, пути, ведущие в бесчисленные коридоры вырытых ещё в незапамятные времена подземелий и казематов? Глубинная крепость? Стратегические запасы оружия, медикаментов и продовольствия? Или просто бесконечная двойная лента ступеней, ведущая вниз, сколько хватает глаз? Не здесь ли находилась самая глубокая точка метро, о которой говорил ещё Хан?
Артём специально будоражил свою фантазию самыми невероятными картинами, оттягивая тот момент, когда, подойдя к краю эскалатора, он наконец увидит, что же находится внизу на самом деле. Поэтому у поручней он оказался уже не первым. Тот боец, который рассказывал ему только что про муравьиного льва, добрался до арки раньше. Вскрикнув, он испуганно отпрянул назад. А через мгновение настала и очередь Артёма.
Медленно, словно некие сказочные существа, дремавшие сотни лет, а потом разбуженные и разминающие затёкшие от векового сна мышцы, оба эскалатора пришли в движение. С натужным старческим скрипом ступени поползли вниз, и что-то в этой картине было невыразимо жуткое... Что-то здесь не сходилось, не соответствовало тому, что Артём знал и помнил про эскалаторы. Он чувствовал это, но ему никак не удавалось ухватить за хвост скользкую тень понимания.
- Слышишь, как тихо? Это его ведь не мотор двигает... Машинное отделение не работает, - помог ему Ульман.
Конечно же, дело было именно в этом. Скрип ступеней и скрежетание несмазанных шестерней – вот и все звуки, которые издавал оживший механизм. Все ли? Артём снова начал слышать отвратительное булькание и чавкание, которое долетало до него в туннеле. Звуки шли из глубины, оттуда, куда вели эскалаторы. Он набрался смелости и, приблизившись к краю, осветил наклонный туннель, по которому всё быстрее ползла чёрно-бурая лента ступеней.
На какой-то короткий миг ему показалось, что тайна Кремля раскрылась перед ним. Сквозь щели между ступенями он увидел проступы чего-то грязно-коричневого, маслянистого, перетекающего и однозначно живого. Короткими всплесками оно чуть вылезало из этих щелей, синхронно приподнимаясь и опадая по всей длине эскалатора, насколько он мог его разглядеть. Но это было не бессмысленное пульсирование. Все эти всплески живого вещества, несомненно, были частью одного гигантского целого, которое натужно двигало ступени. А где-то далеко внизу, на глубине в несколько десятков метров, это же грязное и маслянистое привольно растеклось по полу, вспухая и сдуваясь, перетекая и подрагивая, и издавая те самые странные и омерзительные звуки. Арка представилась Артёму чудовищным зевом, своды эскалаторного туннеля – глоткой, а сами затягивающие внутрь ступени – жадным языком разбуженного пришельцами грозного древнего божества.
А потом его сознания словно коснулась, поглаживая, чья-то рука. И в голове стало совсем пусто, как в туннеле, по которому они сюда шли. И захотелось только одного – встать на ступени и не спеша поехать вниз, где его наконец ждёт умиротворение и ответ на все вопросы. Перед его воображаемым взором снова вспыхнули кремлёвские звёзды.
- Артём! Беги! – по щекам хлестнула, обжигая кожу, перчатка.
Он встрепенулся и обомлел: бурая жижа ползла вверх по туннелю, разбухая на глазах, разрастаясь, пенясь, как выкипевшее свиное молоко. Ноги не слушались, и проблеск сознания был совсем короткий: невидимые щупальца всего на миг выпустили его рассудок, чтобы тут же снова цепко ухватить его и повлечь обратно во мглу.
- Тащи его!
- Пацана сначала! Да не плачь...
- Тяжёлый... А ещё тут этот, раненый...
- Брось, брось носилки! Куда ты с носилками!
- Погоди, я тоже залезу, вдвоём проще...
- Руку, руку давай! Да скорей же!
- Матерь божья... Уже вылезло...
- Затягивай... Не смотри, не смотри туда! Ты меня слышишь?
- По щекам его! Вот так!
- Ко мне! Это приказ! Расстреляю!