Отправлено: 12.02.08 20:35. Заголовок: Никто не промолвил н..

Никто не промолвил ни слова, пока он не справился с кашлем и продолжил:
- Но ваше время оканчивается... И пусть я сам уже не доживу до этого, но вам на смену придут другие, придут те, кто понимает губительность техники, те, кто сможет обходиться без неё... Вы вырождаетесь, и вам остается недолго. Как жаль, что я не увижу вашей последней агонии! Но мы взрастим сыновей, которые увидят! Человек раскается в том, что в гордыне своей уничтожил всё, что было у него самого ценного! После веков обмана и лжи, он наконец научится различать зло и добро, правду и ложь! Мы воспитаем тех, кто заселит землю после вас. А чтобы ваша агония не затянулась, мы скоро воткнём вам кинжал милосердия в самое сердце! В дряблое сердце вашей догнивающей цивизации... Этот день близится! – он плюнул под ноги Мельнику.
Сталкер ответил не сразу. Он оценивающе разглядывал дрожащего от ненависти старика. Потом, скрестив руки на груди, издевательским тоном спросил:
- И что же, вы выдумали себе какого-то червяка и насочиняли баек, просто чтобы внушить вашим людоедам ненависть к технике и прогрессу?
- Молчите! Что вы знаете о моей ненависти к вашей треклятой, вашей дьявольской технике! Что вы понимаете в людях, в их надеждах, целях, потребностях?! Человеку не хватало именно такого бога... Такого, как мы создали. Если старые божества позволили человеку сорваться в пропасть, и сами погибли вместе со своим миром, нет смысла их оживлять... В ваших словах я слышу это чёртово высокомерие, это презрение, эту гордыню, которые и привели человечество на край пропасти. Да, пусть Великого червя нет, пусть мы его выдумали, но у вас очень скоро будет возможность убедиться, что этот выдуманный подземный бог куда более могуществен, чем ваши сверзившиеся со своих тронов и разбившиеся небожители! Вы смеётесь над Великим червём? Смейтесь! Но последними будете смеяться не вы!
- Довольно. Кляп! – приказал сталкер. – Пока его не трогать, он нам ещё дальше пригодиться может.
Сопротивляющемуся и выкрикивающему проклятия старику снова запихнули в рот тряпку. Дикарь, которого на всякий случай держали за руки двое бойцов, никак не проявлял своего сочувствия. Он стоял молча, его плечи были бессильно опущены, а потухший взгляд не отрывался от жреца.
- Учитель... Что значит – Великого червя нет? – тяжело выговорил он наконец.
Старец даже не посмотрел на него.
- Что значит – вы выдумали Великого червя, учитель? – тупо повторил Дрон, качая головой из стороны в сторону.
Жрец не отвечал. Артёму показалось, что на свою речь старик израсходовал всю жизненную энергию и волю, и теперь, выплюнув наружу весь без остатка огонь ненависти и отчаяния, он впал в прострацию.
- Учитель... Учитель... Великий червь есть... Ты обманываешь! Зачем? Ты говоришь неправду - хочешь запутать врагов! Он есть... Есть! – неожиданно Дрон начал глухо и жутко подвывать.
В его полувое-полуплаче росло такое отчаяние, что Артёму захотелось подойти к нему, чтобы утешить. Старец, кажется, уже распрощался с жизнью и потерял всякий интерес к своему ученику, его теперь тревожили совсем другие вопросы.
- Есть! Есть! Он есть! Мы его дети! Мы все его дети! Он есть, и был всегда, и будет всегда! Он есть! Если Великого червя нет... Значит... Мы совсем одни....
С дикарём, предоставленным самому себе, творилось что-то жуткое. Он вошёл в транс, мотая головой, как бы надеясь отвергнуть и забыть услышанное, выводя голосом одну и ту же ноту, и капающие из его глаз слёзы мешались с обильно стекающей слюной. Он даже не делал попыток утереться, вместо этого вцепившись руками в свой бритый череп. Конвоиры отпустили его, и он упал на землю, затыкая руками уши, ударяя себя по голове, расходясь всё больше и больше, пока его тело не стало бесконтрольно выделывать дикие кульбиты, а крик заполнил весь туннель. Бойцы попытались усмирить его, но даже пинки и удары могли только на секунду перебить сдержать первобытный крик отчаяния, рвущийся наружу из его груди.
Мельник неодобрительно посмотрел на заходящегося в припадке дикаря, потом расстегнул набедренную кобуру, выдернул оттуда «Стечкина» с глушителем, коротким точным движением навёл его на Дрона и спустил курок. Шлёпнул глушитель, и изгибающееся на полу напружиненное тело мгновенно обмякло.
Нечленораздельный крик, в котором он заходился, оборвался, но эхо ещё несколько секунд повторяло его последние звуки, словно на миг продляя Дрону жизнь.
- Ииииииииииииииии....
И только сейчас до Артёма начало доходить, что именно кричал перед смертью дикарь.
«Одни!»
Сталкер сунул пистолет обратно в кобуру. Артём почему-то не мог заставить себя взглянуть на него, вместо этого рассматривая успокоившегося Дрона и сидящего неподалёку жреца. Тот никак не отреагировал на смерть своего ученика. Когда раздался пистолетный хлопок, старик чуть дёрнулся, потом мельком кинул взгляд на тело дикаря и снова равнодушно отвернулся.
- Двигаемся дальше, - приказал Мельник. – На такой шум сюда сейчас пол-метро сбежится.
Отряд моментально построился. Артёма поставили в хвост, на место замыкающего, снабдив мощным фонарём и бронежилетом одного из бойцов, который нёс Антона. Через минуту они снялись с места и двинулись вглубь туннелей.
На роль замыкающего Артём сейчас не годился. Он с трудом переставлял ноги, запинаясь о шпалы, и беспомощно оглядываясь на шагающих впереди бойцов. В его ушах стоял предсмертный крик дикаря.
Его отчаяние, разочарование и нежелание верить в то, что в этом страшном угрюмом мире человек остался совсем один, передалось Артёму. Странно, но только услышав вопль дикаря, полный безысходной тоски по нелепому, выдуманному божеству он начал понимать то вселенское чувство одиночества, которое питало человеческую веру.
Ступая по пустому безжизненному туннелю, он и сам сейчас ощущал нечто подобное. Если сталкер оказался прав, и они уже больше часа углублялись в недра Метро-2, то загадочное сооружение оказывалось простой инженерной конструкцией, давным-давно заброшенной хозяевами и захваченной полуразумными людоедами и их фанатичными священниками.
Бойцы зашептались. Отряд вступал на пустую станцию. Выглядела она необычно: короткая платформа, низкий потолок, толстенные колонны из железобетона и кафельные стены вместо привычного мрамора указывали на то, что станция никогда не должна была радовать чей-то глаз, и единственным её назначением было как можно надёжней защитить тех, кто ей пользовался.
Потускневшие от времени солидные бронзовые буквы на стенах, вдоль которых они продвигались, складывались в непонятное слово «Совмин». В другом месте было написано «Дом Правительства РФ». Артём точно знал, что станции ни под одним из этих названий в обычном метро не было, и означать это могло только одно – они уже давно вышли за его пределы. Мельник, похоже, не собирался здесь задерживаться. Спешно осмотревшись вокруг, он негромко посовещался о чём-то со своими бойцами, и они двинулись дальше.
Артёма заполняло странное чувство, которое ему вряд ли удалось бы выразить словами. Словно в подаренном ему отчимом на день рождения ярком свёртке оказалась одна газетная бумага, а самого подарка найти так и не удалось.
Невидимые Наблюдатели на его глазах мертвели, превращались из грозной, мудрой и непостижимой силы в фантасмагорические античные скульптуры, иллюстрирующие древние мифы, крошащиеся от сырости и сквозняков туннелей. Заодно с ними в его сознании рассыпались шелухой и другие верования, с которыми ему пришлось столкнуться за это путешествие.
Перед ним раскрывалась одна из самых больших тайн метро. Он собственными ногами ступал по Д-6, которую кто-то из его собеседников назвал в своё время Золотым мифом метрополитена. Однако вместо радостного волнения он испытывал непонятную горечь. Он начинал понимать, что некоторые тайны прекрасны именно потому, что не имеют разгадки, и что есть вопросы, ответы на которые лучше никому не знать.
Артём ощутил, как щеке стало холодно – в том месте, где дыхание туннелей прошлось по следу от ползущей вниз слезы. Он отрицательно покачал головой, совсем как это недавно делал пристреленный дикарь. Его начало знобить – то ли от промозглого сквозняка, несущего запах сырости и запустения, то ли от пронзительного чувства одиночества и пустоты.
На долю секунды ему показалось, что всё на свете вдруг потеряло смысл – и его миссия, и попытки человека выжить в изменившемся мире, и вообще жизнь во всех её проявлениях. В ней не было ничего – только пустой тёмный туннель отмерянного каждому времени, через который он должен вслепую брести от станции «Рождение» до станции «Смерть». Искавшие веру просто пытались найти в этом туннеле боковые ответвления. Но станций было всего две, и туннель строился только для того, чтобы их связать, поэтому никаких ответвлений в нём не было и быть не могло.
Когда Артём опомнился, оказалось, что он отстал от отряда на несколько десятков шагов. Что заставило его прийти в себя, он понял не сразу. Потом, оглядевшись по сторонам и прислушавшись, наконец осознал: в стене туннеля виднелась неплотно прикрытая дверь, через которую до него доносился странный нарастающий шум – чей-то глухой рокот или недовольное урчание. Его, наверное, совсем ещё не было слышно, когда мимо двери проходили остальные. Но теперь не заметить этот шум становилось всё сложнее.
Сейчас отряд оторвался от него уже, наверное, на сотню метров. Преодолев желание броситься ему вдогонку, Артём затаил дыхание, приблизился к двери и толкнул её вперёд. За ней открывался довольно длинный и широкий коридор, оканчивающийся чёрным квадратом выхода. Именно оттуда и долетал рокот, всё больше напоминающий сейчас рёв огромного животного.
Шагнуть внуть Артём так и не осмелился. Как завороженный, он стоял, уставившись в пустой квадрат в конце коридора и слушая... Пока неожиданно рёв не усилился многократно, и тогда в проёме с другой стороны коридора не показалось в ярком луче фонаря что-то смутное, неимоверно огромное, неудержимо несущееся вперёд, мимо открытого прохода – и дальше.
Артём отпрянул, захлопнул дверь и бросился догонять отряд.