Метро 2033 | Ролевая игра

- Но пройти можно только по одному, - продолжил тот, - потому что во втором туннеле, ближе к нашей станции просела земля, пол обвалился, и теперь там вроде глубокого оврага. Если стоишь на одном краю этого оврага, не важно, с какой стороны, другого края не видно, и никакой, даже очень сильный фонарь, до дна не достаёт, от этого всякие болваны болтают, что здесь у нас бездонная пропасть. Это, конечно, не так, но кто знает, что там на дне. Этот овраг - наше кладбище. Туда мы отправляем трупы, как ты их презрительно называешь.
Артёму стало нехорошо, когда он представил себе, что ему надо будет возвращаться на то место, где его подобрал Хан, тащить обратно уже обглоданный местами труп Бурбона, нести его через станцию, и потом - до оврага во втором туннеле. Он попытался убедить себя, что скинуть тело в овраг - в сущности, тоже самое, что бросить его в туннеле, потому что погребением это назвать было никак нельзя. Но в том момент, когда он почти уже поверил, что оставить всё, как есть, было бы наилучшим выходом из положения, тем более, что надо было спешить, перед глазами вдруг с потрясающей свежестью встало лицо Бурбона в тот момент, когда он произнёс: «Я умер», так что Артёма прямо бросило в пот. Он трудно поднялся, повесил на плечо свой новый автомат, и через силу выговорил:
- Тогда я пошёл. Я обещал ему. Мы с ним договаривались. Мне надо, - и на негнущихся ногах зашагал по залу во всё сгущающейся темноте к чугунной лесенке, спускающейся с платформы на пути у входа в туннель.
Фонарь пришлось зажечь ещё до спуска. Прогремев по ступеням, Артём замер на пороге, не решаясь ступить дальше. В лицо дохнуло тяжёлым, отдающим гнилью воздухом, и на мгновение мышцы отказались повиноваться, как он ни старался заставить себя сделать следующий шаг. И когда, преодолев страх и отвращение, он наконец сделал его, ему на плечо легла чья-то тяжёлая ладонь. От неожиданности он вскрикнул и резко обернулся, чувствуя, как сжимается что-то внутри, срывая автомат и понимая, что он уже ничего не успеет...
Но это был Хан.
- Не бойся, - успокаивающе обратился он к Артёму. - Я испытывал тебя. Тебе не надо туда идти. Там больше нет тела твоего товарища.
Артём непонимающе уставился на него, не говоря ни слова.
- Пока ты спал, я совершил погребальный обряд. Тебе незачем идти туда. Туннель пуст, - и, повернувшись к Артёму спиной, побрёл обратно к аркам.
Ощутив огромное облегчение, тот поспешил вслед за ним. Нагнав Хана через десяток шагов, Артём взволнованно спросил его:
- Но зачем вы это сделали и почему ничего об этом не сказали мне? Вы ведь говорили, что не имеет значения, останется ли он в туннеле или будет принесён на станцию?
- Для меня это действительно не имеет никакого значения, - пожал плечами Хан. - Но зато для тебя это было важно. Я знаю, что поход твой имеет цель и что твой путь далёк и тернист. Я не понимаю, какова твоя миссия, но её бремя будет слишком тяжело для тебя одного, и я решил помочь тебе хоть в чём-то. Что же до моего молчания о сделанном, - он взглянул на Артёма с усмешкой, - я проверял тебя. Ты выдержал экзамен.
Когда они вернулись к костру и опустились на мятый брезент, Артём не выдержал:
- Что вы имели в виду, когда говорили о моей миссии? Я говорил во сне?
- Нет, дружок, во сне ты как раз молчал. Но мне было видение, в котором меня просил о помощи человек, половину имени которого я ношу. Я был предупреждён о твоём появлении, и именно поэтому вышел тебе навстречу и подобрал тебя, когда ты полз с телом твоего приятеля.
- Разве вы из-за этого? - недоверчиво глянул на него Артём. - Я думал, вы слышали выстрелы...
- Выстрелы я слышал, здесь сильное эхо. Но неужели ты и вправду думаешь, что я выхожу в туннели каждый раз, когда стреляют? Я бы окончил свой жизненный путь намного раньше и весьма бесславно, если бы поступал так. Но этот случай был исключителен, и всё говорило мне об этом.
- А что это за человек, половину имени которого вы носите?
- Я не могу сказать, кто это, я никогда не видел его раньше, никогда не говорил с ним, но ты его знаешь. Ты должен понять это сам. И увидев его только однажды, хотя и не наяву, я сразу почувствовал его колоссальную силу; он велел помочь юноше, который появится из северных туннелей, и твой образ предстал передо мной. Всё это был только сон, но ощущение его реальности было так велико, что, проснувшись, я не уловил грани между грёзами и явью. Это могучий человек с блестящим выбритым наголо черепом, одетый во всё белое... Ты знаешь его?
Тут Артёма будто тряхнуло, всё поплыло перед глазами, и так ясно представился тот образ, о котором рассказывал Хан. Человек, по-имени которого носил его спаситель... Хантер! Похожее видение было и у Артёма: когда он не мог решиться отправиться в путешествие, он видел Охотника, но не в долгом чёрном плаще, в котором тот явился на ВДНХ в памятный день, а в бесформенных снежно-белых одеяниях, и он говорил с ним, и требовал пуститься в поход не мешкая.
- Да. Я знаю этого человека, - совсем по-иному глядя на Хана и вздыхая с облегчением, сказал Артём.
- Он был очень силён, - как-то устало произнёс Хан. Хотя я, наверное, смог бы выстоять, но я чуял, что не должен бороться с ним. Он вторгся в мои сновидения, а такое я никому не прощаю, но с ним всё было иначе. Ему, - и тебе, - нужна была моя помощь, и он не приказывал, он не требовал подчиниться его воле, скорее, он очень настойчиво просил. Сначала мне казалось, что он пытается поработить меня и заставить повиноваться ему против моего желания, но потом я понял, что это не так. Ему трудно, очень трудно, и он искал дружескую руку, плечо, на которое мог бы опереться. Я протянул ему руку и подставил свое плечо. Я вышел тебе навстречу.
Артём захлебнулся мыслями, они бурлили, всплывали в его сознании одна за другой, растворялись, так и не переведённые в слова, и вновь шли на дно, язык словно окоченел, и он долго не мог выдавить из себя ни слова. Неужели этот человек действительно заранее знал о его приходе? Неужели Хантер смог каким-то образом предупредить его? Был ли Хантер жив, или это его бесплотная тень обращалась к ним? Но тогда надо было верить в кошмарные и бредовые картины загробной жизни, нарисованные ему Ханом, а ведь куда легче и приятнее было убеждать себя, что тот просто безумен. И самое главное, его собеседник что-то знал о том задании, которое Артёму предстояло выполнить, он называл его миссией, и, затрудняясь определить её смысл, понимал её тяжесть и важность, сочувствовал Артёму и хотел облегчить его долю...
- Куда ты идёшь? - спокойно смотря Артёму в глаза и словно читая его мысли, негромко спросил Хан. - Скажи мне, куда лежит твой путь, и я помогу тебе сделать следующий шаг к цели, если это будет в моих силах. Он просил меня об этом.
- Полис, - выдохнул Артём. - Мне надо в Полис.
- И как же ты собираешься добраться до Города с этой забытой Богом станции? - заинтересовался Хан. - Друг мой, тебе надо было идти по Кольцу от Проспекта Мира - до Курской или же до Киевской.
- Там Ганза, и у меня совсем нет там знакомых, мне не удалось бы там пройти. И всё равно, теперь я уже не смогу вернуться на Проспект Мира, я боюсь, что я не выдержу второй раз перехода через этот туннель. Я думал пройти до Тургеневской, рассматривая старую карту, я видел там переход на станцию Сретенский Бульвар. Оттуда идёт недостроенная линия, и по ней можно добраться до Трубной, - он достал из кармана обгоревшую листовку с картой на обороте. Название мне очень не нравится, особенно теперь, но делать нечего. С Трубной есть переход на Цветной бульвар, я видел его у себя в карте, и оттуда, если всё будет хорошо, можно попасть в Полис по прямой.
- Нет, - грустно ответил ему Хан, качая головой. - Тебе не попасть в Полис этой дорогой. Эти карты лгут. Их печатали задолго до того, как всё произошло. Они рассказывают о линиях, которые никогда не были достроены, о станциях, которые обрушились, погребая под сводами сотни невинных, они умалчивают о страшных опасностях, таящихся на пути и делающих многие маршруты невозможными. Твоя карта глупа и наивна, как трёхлетний ребёнок. Дай мне её, - протянул он руку.
Артём послушно вложил листок в его ладонь. Хан тут же скомкал её и швырнул в огонь. Пока Артём размышлял о том, что это, пожалуй, было лишним, но не решаясь спорить, Хан потребовал:
- А теперь покажи мне ту карту, что ты нашёл в рюкзаке своего спутника.
Порывшись в вещах, Артём отыскал и её, но передавать Хану не спешил, помня печальную судьбу собственной. Оставаться без плана линий не хотелось. Заметив его колебания, Хан поспешил успокоить:
- Я ничего с ней не сделаю, не бойся. И поверь, я ничего не делаю зря. Тебе может показаться, что некоторые мои действия лишены смысла и даже безумны. Но смысл есть, просто он недоступен тебе, потому что твоё восприятие и понимание мира ограничено. Ты ещё только в самом начале своего пути. Ты слишком молод, чтобы понимать некоторые вещи.