Дмитрий Глуховский
|
| Глуховский Дмитрий Алексеевич ----- Возраст: 28 лет Группа: Администрация
Оружие: БАНокль © Способности: Организация игры Не всё то мысль, что настойчиво лезет в голову...Статус: Администратор Респекты: -
|
Сообщение: 45
Зарегистрирован: 21.01.08
Репутация:
0
|
|
Отправлено: 06.02.08 07:37. Заголовок: Некоторое время отря..
Некоторое время отряд двигался в полной тишине. Артём вновь погрузился в свои планы, и шёл так довольно долго, пытаясь изобрести нечто правдоподобное, что можно было сказать на заставе на выходе с Рижской, чтобы выбраться к Проспекту Мира, пока не понял, что звучание мысленных разговоров в его голове не заглушается постепенно растущим странным шумом, тянущимся из туннеля впереди. Шум этот, почти неуловимый вначале, находящийся где-то на зыбкой границе слышимого и ультразвука, медленно и совсем незаметно креп, так что невозможно было определить тот момент, когда Артём начал слышать его. К тому моменту, как он его осознал, тот звучал уже довольно сильно, будто свистящий шёпот, непонятный, нечеловеческий. Артём быстро взглянул на остальных. Все двигались слаженно и молча. Командир больше ни о чём не говорил с Кириллом, Женька думал о чём-то своём, и замыкающий спокойно смотрел вперёд, перестав нервно вертеться. Никто из них не проявлял ни малейшего беспокойства. Они ничего не слышали. Они ничего не слышали! Артёму стало страшно. Спокойствие и молчание всего отряда, все более заметное на фоне нарастающего шипения было совершенно непостижимым и пугающим. Артём бросил рукоять и выпрямился в полный рост. Женька удивлённо посмотрел на него. Глаза его были ясны и в них не было ни следа дурмана или чего-то такого, чего Артём боялся там найти. - Ты чего? - спросил он недовольно. - Устал, что ли? Ты сказал бы заранее, а не бросал так вот. - Ты ничего не слышишь? - недоумевающе спросил Артём и что-то в его голосе заставило перемениться выражение Женькиного лица, и прислушаться тоже, не переставая работать руками. Дрезина, однако, пошла медленнее, потому что Артём всё ещё стоял с растеряным видом и ловил отзвуки загадочного шума. Командир заметил это и обернулся: - Что там с вами? Батарейки сели? - Вы ничего не слышите? - спросил Артём и у него. И вместе с тем в душу к нему закралось гадкое ощущение, что на самом-то деле нет никакого шума - вот никто ничего и не слышит. Просто это у него крыша поехала, просто это от страха ему мерещится всякое. От рассказов от всяких, от неотступно, в шаге за спиной замыкающего, ползущей за ними тьмы. Командир дал знак остановиться, чтобы не мешали скрип дрезины и грохот сапог, замер, руки его поползли к рукоятке автомата, он стоял неподвижно и напряжённо вслушивался, повернувшись к туннелю одним ухом. Странный звук был тут как тут, Артём теперь слышал его довольно отчётливо, и чем чётче и яснее он становился, тем внимательнее Артём всматривался в выражение лица командира, пытаясь понять, слышит ли и тот всё то, что наполняло сознание Артёма всё усиливающимся беспокойством. Но черты лица у того постепенно разглаживались, он явно успокаивался, и Артёма захлестнуло жгучее чувство стыда. Ещё бы -остановил отряд из-за какой-то ерунды, сдрейфил, да ещё и других переполошил. Женька, очевидно, тоже ничего не слышал, хотя и пытался. Бросив, наконец, это занятие, он с ехидной усмешкой посмотрел на Артёма, и, заглядывая ему в глаза, проникновенно спросил: - Глюки? - Да пошёл ты! - неожиданно раздражённо бросил Артём. - Что вы все, оглохли что ли? - Глюки! - удовлетворённо заключил Женька. - Тишина. Совсем ничего. Тебе показалось, наверное. Ничего, это бывает, не напрягайся, Артём. Берись давай и поехали дальше, - мягко, чувствуя ситуацию, сказал командир, и сам пошёл вперёд. Артёму ничего не оставалось, как послушаться и вернуться на место. Он честно попытался убедить себя что шёпот ему показался, и что это всё от напряжения, и пытался расслабиться и не думать ни о чём, надеясь, что вместе с тревожно мечущимися мыслями из головы удастся выкинуть и этот чёртов шум. Ему удалось некоторое время почти ни о чём не думать, но в опустевшей на мгновения голове звук словно стал гулким, более громким и ясным. Он нарастал по мере того, как они всё глубже продвигались на юг, и когда вырос настолько, что, казалось, заполнил всё метро, Артём вдруг заметил, что Женька работает только одной рукой, а другой как-то автоматически, видимо не обращая внимания на то, что он делает, потирает себе уши. - Ты чего? - шепнул ему Артём тихонько. - Не знаю... Закладывает... Свербит как-то, - неуклюже попытался тот передать ощущение. - А ничего не слышишь? - с боязливой надеждой спросил Артём. - Не, слышать не слышу, но как-то давит, - шепнул в ответ Женька, и прежней иронии не было в его голосе. Звучание достигло апогея, и тут Артём понял, откуда оно шло. Одна из труб, идущих вдоль стен туннеля, так же как и всех остальных тунелей метро, заключающих в себе коммуникации и чёрт знает что ещё, в этом месте словно лопнула, и именно её чёрное жерло, окаймлённое рваными и торчащими в разные стороны железными краями, и издавало этот странный шум. Он шёл из её глубин, и только Артём успел задуматься о том, почему же там внутри ни проводов никаких, ни ещё чего, а сплошная пустота и чернота, как командир внезапно остановился и медленно, натужно выговорил: - Мужики, давайте здесь это... Привал сделаем, а то мне что-то нехорошо. В голове муть какая-то. Он нетвёрдыми шагами приблизился к дрезине, чтобы присесть на край, но, не дойдя шага, вдруг мешком повалился на землю.. Женька растерянно глядел на него, растирая свои уши уже двумя руками, и не двигаясь с места. Кирилл почему-то продолжил идти дальше в одиночку, как будто ничего и не случилось, никак не реагируя на окрики. Замыкающий сел на рельсы и неожиданно как-то по-детски беспомощно заплакал. Луч фонарь уткнулся в низкий потолок туннеля, и, освещённая снизу, картина стала ещё более зловещей. Артём запаниковал. Очевидно, из всего их отряда рассудок не помутился только у него, но звук стал совершенно нестерпимым, не давая состредоточиться на сколько-нибудь сложной мысли. Артём в отчаянии заткнул уши, и это немного помогло. Тогда он с размаху влепил пощёчину Женьке, с одуревшим видом трущему свои уши и проорал ему, стараясь заглушить шум, забыв, что тот был слышен только ему: - Подними командира! Положи командира на дрезину! Нам нельзя здесь оставаться ни в коем случае! Надо убираться отсюда! - и, подобрав упавший фонарь, бросился вслед за Кириллом, сомнамбулически мерно вышагивающим всё дальше, уже вслепую, потому что без фонаря темнота впереди была хоть глаз выколи. К его счастью, тот шёл довольно медленно, и в несколько длинных скачков Артём сумел нагнать его, и хлопнул по плечу, но Кирилл, не замечая его, всё шёл и шёл вперёд, и они удалялись всё дальше от остальных. Артём забежал вперёд и, не зная что делать, направил луч фонаря Кириллу в глаза. Они были закрыты, но Кирилл вдруг сморщился и сбился с шага. Тогда Артём, удерживая его одной рукой, другой приподнял веко и посветил прямо в зрачок. Кирилл вскрикнул и заморгал, тряся головой, и через доли словно очнулся и открыл глаза, непонимающе смотря на Артёма. Ослеплённый фонарём, он почти ничего не видел, и обратно к дрезине Артёму пришлось тащить его за руку. На дрезине лежало бездыханное тело командира, рядом сидел Женька, всё с таким же тупым выражением на лице. Оставив Кирилла у дрезины, Артём метнулся к замыкающему, продолжавшему плакать, усевшись на рельсах. Посмотрев ему в глаза, Артём встретил взгляд, полный боли и неведомого страдания, и таким острым было это ощущение, что Артём отшатнулся, и почувствовал, что и у него против воли выступают слёзы. - Они все, все погибли... И им было так больно! - разобрал Артём сквозь рыдания. Артём попытался поднять его, но тот вырвался и неожиданно зло выкрикнул: - Свиньи! Нелюди! И никуда не пойду с вами, я хочу остаться здесь! Им так одиноко, и так больно здесь, а вы хотите забрать меня отсюда? Это вы во всём виноваты! Я никуда не пойду! Никуда! Пусти, слышишь?! Артём хотел сначала дать ему пощечину, надеясь, что это поможет и хоть как-то приведёт его в чувство, но побоялся, что тот в таком состоянии может дать ему сдачи, и вместо этого опустился перед ним на колени и, с трудом пробиваясь сквозь шум в своей голове, мягко, как ему показалось, сказал, сам не до конца понимая, о чём идёт речь: - Но ведь ты хочешь им помочь, правда? Хочешь, чтобы они не страдали? Сквозь слёзы тот посмотрел на Артёма и с несмелой улыбкой прошептал: - Конечно... Конечно я хочу помочь им.
|