Отправлено: 06.02.08 07:28. Заголовок: - У нас тут, по-моем..

- У нас тут, по-моему, и так полный швах всему, - заметил Женька.
- Значит, пока ещё не полный, есть ещё куда стремиться, - ответил Артем. - Так вот, напоследок старик ему и говорит: «Сынок! Дай поесть чего-нибудь... А то сил мало остаётся... А последняя битва близится... И от её исхода зависит будущее всех нас. И твоё тоже!» Понял? Старичок еду клянчил. Так и твой маг, я думаю. Тоже, наверное, крыша поехала. Но на другой почве.
- Нет, ты определённо дурак! Даже до конца не дослушал...и потом, кто тебе сказал, что старичок врал? Как его звали, кстати? Тебе отчим не говорил?
- Говорил, но я не помню уже точно. Смешное какое-то имя... На «Чу..» начинается. То ли «Чувак», то ли «Чудак»... У этих бомжей часто так - кличка какая-нибудь дурацкая вместо имени... А что? А этого мага твоего как?
- Он Лёхе сказал, что сейчас его называют Карлосом. За сходство. Непонятно, что именно он имел ввиду, но именно так он и объяснил. И ты зря не дослушал до конца. В конце их разговора он Лёхе сказал, что завтра через северный туннель лучше не идти - а Лёха как раз собирался на следующий день возвращаться. И Лёха послушал и не пошёл. И не зря. Как раз в тот день какие-то отморозки на караван напали, в туннеле между Сухаревской и Проспектом Мира, хотя считалось, что это безопасный туннель. Половина челноков погибла. Еле отбились. Так вот!
Артём примолк и задумался.
- Вообще-то говоря, конечно, наверняка знать нельзя. Всякое быть может. Раньше такое случалось, мне отчим рассказывал. И он ещё говорил, что на совсем дальних станциях, там где люди дичают, и становятся как первобытные, забывают о том, что человек - разумно мыслящее существо, происходят такие странные вещи, которые мы с нашим логическим мышлением вообще не в состоянии объяснить. Он, правда, не стал уточнять, что это за вещи. По правде говоря, он и это не мне рассказывал - я просто случайно подслушал.
- Ха! Я же тебе говорю - тут иногда такие вещи рассказывают, что нормальный человек никогда не поверит. Вот мне Лёха в прошлый раз ещё одну историю интересную рассказал - хочешь послушать? Такого ты, наверное, даже от своего отчима не услышишь. Лёхе на ярмарке один челнок с Серпуховской линии рассказывал... Вот ты в призраков веришь?
- Ну... После разговоров с тобой каждый раз начинаю себя спрашивать - верю я в них или нет. Но потом один побуду, или с нормальными людьми поговорю - и вроде отходить начинаю...- с трудом сдерживая улыбку ответил Артём.
- А серьёзно?
- Ну как, я читал, конечно кое-что. Ну и дядя Саша рассказывал немного. Но, честно говоря, не очень-то верится во все эти истории. Вообще-то, Жень, я тебя не понимаю. Тут у нас на станции и так кошмар непрекращающийся с этими чёрными, такого, наверное, нигде во всём метро-то и нет больше, где-нибудь на центральных станциях о нашей с тобой жизни детям рассказывают, как страшные сказки, и спрашивают друг друга - «Ты веришь вот в эти россказни о чёрных или нет?» А тебе и этого мало. Ты себя хочешь чем-нибудь ещё попугать?
- Да неужели тебе вообще неинтересно ничего, кроме того, что ты можешь увидеть и пощупать? Неужели ты правда считаешь, что мир ограничивается тем, что ты видишь? Тем, что ты слышишь? Вот крот, скажем, не видит. Слепой он от рождения. Но ведь это не значит, что все те вещи, которых крот не видит, на самом деле не существуют... Так и ты...
- Ладно...Что за историю ты рассказать-то хотел? Про челнока с Серпуховской линии?
- Про челнока? А... Однажды Лёха на этой ярмарке познакомился с мужиком одним. Он вообще-то не совсем с Серпуховской. Он с Кольца. Гражданин Ганзы. Но живёт сам на Добрынинской. А там у них переход на Серпуховскую. На этой линии, не знаю, говорил ли тебе об этом твой отчим, за Кольцом жизни нет. То есть так, до следующей станции, до Тульской, по-моему, там стоят патрули Ганзы. Это они подстраховываются - а то, мол, линия необитаемая, никогда не знаешь, чего там неожиданно полезет - вот они и сделали себе буферную зону. И дальше Тульской никто не заходит. Говорят, искать там нечего. Станции там все пустые, оборудование поломано, жить невозможно. Да и дикой жизни никакой нет - ни зверей, ни дряни никакой, даже крысы, мужик говорит, не водятся. Пусто. Но у мужика у этого, у челнока, был знакомый, бродяга один, странник, который дальше Тульской зашёл. Не знаю, что он там искал. И вот он потом челноку этому рассказывал, что не так всё просто на этой Серпуховской линии. Что недаром там всё так пусто. Говорил, что там такое творится, что просто в голову не лезет. Не даром её даже Ганза не пытается дальше колонизировать, хотя бы под плантации или там под стойла...
Женька замолчал, чувствуя, что Артём наконец забыл о своём здоровом цинизме и слушает, открыв рот. Тогда он сел поудобнее и спросил, внутренне торжествуя:
- Да тебе, неинтересно, наверное, всякий бред слушать. Так, бабушкины сказочки. Чая налить?
- Да погоди ты со своим чаем! Ты мне лучше скажи, почему, действительно, Ганза этот участок не стала колонизировать? Действительно странно. Отчим говорил, что у них там в последнее время вообще проблема с перенаселением - места не хватает уже на всех. С жиру бесятся. И как же это они упустят такую возможность ещё немного земли под себя подмять? Вот уж не похоже на них!
- Ага, интересно всё-таки? Так вот, странник этот заходил довольно далеко. Говорил, что идёшь, идёшь - и ни души. То есть вообще никого и ничего, как в том туннеле за Сухаревской. Ты представляешь, крыс даже нет! Вода только капает... станции заброшенные стоят, тёмные... словно на них и не жили никогда... И постоянно давит такое ощущение опасности... Так и гнетёт... Он быстро шёл - без препятствий ведь... Чуть не за полдня прошёл 4 станции. Отчаянный человек, наверное... Надо же так - в такую дичь одному забраться... В-общем, дошёл он до Севастопольской. А там - переход на Каховскую. Ну, ты знаешь Каховскую линию. Там и станций-то всего три. Не линия, а какое-то недоразумение. Аппендикс какой-то... И на Севастопольской он решил заночевать. Перенервничал, утомился... Нашёл там какие-то щепки, костерок сложил, чтобы не так жутко было, я думаю, залез в свой спальный мешок и лёг спать посередине платформы. И ночью...
На этом месте Женька встал, потягиваясь, и с садистской улыбкой сказал:
- Нет, ты как знаешь, а я определённо хочу чая! - и, не дожидаясь ответа, вышел с чайником из палатки, оставляя Артёма наедине с впечатлениями от рассказанного.
Артём, конечно, разозлился на него за эту выходку, но решил до конца истории дотерпеть, а уж потом высказать Женьке всё, что он о нём думает. Неожиданно он вспомнил о Хантере и о его просьбе... или даже скорее приказе... Но потом мысли снова вернулись к Женькиной истории.
Вернувшись, тот налил Артёму полный гранёный стакан в раритетном железном подстаканнике, в каких когда-то разносили настоящий чай в поездах, и посоветовал:
- Ты лучше пей. Тебе понадобится... Так вот, лёг он спать рядом с костром, и вокруг тишина такая, тяжёлая такая тишина стоит, как будто уши ватой залеплены... И посреди ночи вдруг будит его странный такой звук... совершенно сумасшедший, невозможный звук... Он прямо потом облился холодным и так и подскочил... услышал он детский смех. Заливистый такой детский смех... Со стороны путей. Это в четырёх станциях от последних людей... Там, где даже крысы не живут, представляешь? На покинутой станции... Было с чего так переполошиться...Он вскакивает, бежит через арку к путям... И видит... На станцию въезжает настоящий поезд... настоящий состав... Фары так и сияют, слепят - он мог без глаз остаться - хорошо, вовремя прикрылся. Окна желтым светятся, люди внутри... и всё это в полной тишине! Ни звука! Ни гула мотора не слышно, ни стука колёс... В полном беззвучии вплывает этот поезд на станцию и неспеша так уходит в туннель... Ты понимаешь? Мужик просто так и сел, у него с сердцем плохо стало... И ведь люди в окнах, вроде бы живые люди, разговаривают о чём-то неслышно... И вот поезд вагон за вагон проходит мимо него, и он видит, в последнем окне последнего вагона стоит ребёнок лет семи, и смотрит на него. Смотрит, пальцем показывает, и смеётся... И смех этот слышно! Такая тишина, что мужик слышит, как у него сердце колотится, и ещё этот детский смех... Поезд уходит в туннель, и смех звенит всё тише и тише... затихает вдали. И снова - пустота.... И абсолютная, страшная тишина.
- И тут он проснулся? - ехидно, но с надеждой в голосе спросил Артём.
- Если бы! Бросился назад, к погасшему костру, собрал поскорее свои манатки и бежал безостановочно обратно до Тульской, проделал весь путь за пару часов. Очень страшно было, надо думать...
Артём так ничего и не смог из себя выдавить, и затих, впечатлённый историей. В палатке воцарилась тишина. Наконец, совладав с собой и, кашлянув, убедившись, что голос его не подведёт и он не даст петуха, он спросил у Женьки так равнодушно, как у него только получилось:
- И что, ты в это веришь?
- Просто это не первый раз, когда я слышу такие истории про Серпуховскую линию, - ответил тот. - только я тебе не всегда рассказываю. С тобой ведь даже не поговоришь об этом как следует. Сразу ёрничать начинаешь... Ладно, Артём, засиделись мы с тобой... Скоро на работу уже идти... Собираться надо. Давай уже там договорим.
Артём нехотя встал, потянулся, и поплёлся домой - собрать себе что-нибудь перекусить на работе. Отчим всё ещё спал, на станции было совсем тихо - уже, наверное, был отбой и до начала ночной смены на фабрике оставалось уже совсем немного. Надо было поторапливаться. Проходя мимо палатки для гостей, в которой остановился Хантер, Артём увидел, что полог откинут и палатка совершенно пуста, и что-то ёкнуло у него в груди. До него начало наконец доходить, что всё то, о чём он говорил с Хантером - не сон, что всё это произошло с ним на самом деле, и что развитие событий может иметь самое непосредственное отношение к нему, и, в сущности, определить его дальнейшую судьбу...
Чайная фабрика находилась в тупике, у блокированной навечно задвижки нового выхода из метро, перед эскалатором, ведущим наверх. Фабрикой её можно было назвать лишь весьма условно - вся работа осуществлялась вручную. Тратить драгоценную электроэнергию на производство чая было слишком расточительно.