Отправлено: 06.02.08 15:24. Заголовок: 2. Александр Никола..

2.

Александр Николаевич Москвин, председатель Совета трудящихся метрополитена, встречал это утро в прекрасном настроении. Накануне ему сообщили, что, наконец, завершено стоившее много трудов и человеческих жизней строительство перекрытий на мосту через Яузу — и теперь ни одна тварь не прорвется в тоннели. О том, что ни одна тварь теперь без ведома Совета и не вырвется, докладчик благоразумно умолчал. Москвин потер седеющие виски, налил себе из графина полстакана воды, прополоскал горло и сплюнул в раковину. День предстоял непростой, в планах стояло выступление на прениях по одному крайне важному вопросу в Совете, и председателю надо было быть в форме.
Москвин натянул приличествующую случаю парадную синюю спецовку, заботливо отглаженную секретарем — как истинный революционный лидер, он презирал всякого рода костюмы, а военная форма плохо сочеталась с его покатыми плечами.
Взглянув на часы, Александр Николаевич убедился, что до начала заседания осталось полчаса и взяв наугад с полки томик сочинений Ленина, так же наугад раскрыл его и ткнул пальцем в страницу. Он любил таким манером «спросить совета у Ильича» — но прочитанное несколько озадачило: «Как это вышло, что в конце февраля я, приехав в Москву, нашел настоящий вопль, что „не можем купить консервов“, в то время как пароход стоит в Либаве и консервы лежат там, и даже берут советские деньги за настоящие консервы!». Как приплести это к теме, которую предстояло обсуждать в Совете, он не придумал, вздохнул, закрыл томик и повторил процедуру.
«Большое бедствие, которое на нас в этом году обрушилось — голод в целом ряде губерний, а также засуха, которая, повидимому, может угрожать нам если не в ближайший год, то в ближайшие годы, ставит основным вопросом всего народного хозяйства задачу во что бы то ни стало добиться самого серьезного и практически немедленно подлежащего осуществлению улучшения и подъема сельского хозяйства».
— Час от часу не легче — и здесь Ильич пророчит голод… — пробормотал Москвин и раскрыл книгу в третий раз.
«С нашим делом (экономическим) мы не могли еще сладить в течение трех лет. При той степени разорения, нищеты и культурной отсталости, которые у нас были, решить эту задачу в такой краткий срок оказалось невозможным. Но штурм в общем не прошел бесследно и бесполезно».
— Это уже лучше… это обнадеживает — и уместно вставить в речь… надо подумать, — Москвин поставил книгу на место и аккуратно задвинул стекло книжной полки.
В штабном вагоне поезда, стоящего на перегоне между «Сокольниками» и «Красносельской» было жарко, по потным лицам руководителей Совета трудящихся струился пот. Неяркие лампы накаливания, оправдывая свое название, накалили атмосферу в вагоне — в прямом и в переносном смысле. Приглушенный гул голосов людей, сидящих на диванах вагона, между которыми по середине прохода был устроен длинный стол, покрытый — в старых советских традициях — зеленым сукном, выражал недовольство.
— Почему нельзя было устроить совещание на станции…
— Москвин заставляет себя ждать…
— Тоже мне, барин! Гнать его…
Занавешенная дверь в торце вагона внезапно распахнулась и в проеме появился бодро улыбающийся Москвин с толстой папкой бумаг под мышкой. Гладко причесанные черные с проседью волосы, досиня выбритые щеки, аккуратная синяя спецовка — председатель всем своим видом выражал уверенность, которую сам он отнюдь не испытывал.
— Здравствуйте, товарищи! Прошу извинить за опоздание, — приветствовал он собравшихся. Участники совещания поднялись при его появлении, однако два‑три человека остались сидеть, что Москвин не преминул отметить про себя. — Прошу садиться.
Придвинув удобный ореховый стул, Москвин опустился на него, положил на стол папку, не спеша раскрыл ее и вытащил какой‑то листок бумаги.
— Товарищи, сегодня мы должны обсудить проект договора с нашими товарищами со станции «Красные ворота». Разделяя наши цели и задачи, они выразили готовность…
Изливая на членов Совета поток своего красноречия, Александр Николаевич не забывал следить за изменениями выражений лиц своих соратников, и за несколько секунд до того, как его перебил начальник службы безопасности (кстати, один из тех, кто не встал при появлении Москвина), он уже знал, что тот скажет — и уже знал, что ответить.
— Товарищ Москвин, вот вы говорите о… взаимодействии, так сказать, с товарищами с «Красных ворот» — но при этом вы, видимо, упускаете из виду одно обстоятельство — нашу и их территорию разделяет станция «Комсомольская», чья администрация отнюдь не разделяет наших идей.
— Дорогой Игорь Иванович, — мягко и вкрадчиво произнес Москвин, обращаясь к оппоненту не сухо и официально, а по имени‑отчеству, — если вы помните, что сказал товарищ Ленин, — тут Москвин сделал многозначительную паузу, — так вот товарищ Ленин как‑то сказал: «При той степени разорения, нищеты и культурной отсталости, которые у нас были, решить эту задачу в такой краткий срок оказалось невозможным. Но штурм в общем не прошел бесследно и бесполезно». Применительно к нашей ситуации, это означает, что не зря мы, невзирая на трудности, решили проблему наших тыловых коммуникаций, и теперь мы готовы к силовому противостоянию…
— Товарищ Москвин, наши ресурсы и ресурсы Комитета не сопоставимы! Силовое противостояние? Да они нас сомнут одним спецназом! У нас вооружение и подготовка несопоставимы с ними…
— А вот за это, Игорь Иванович, вам придется ответить перед Советом! — моментально использовал ошибку начальника службы безопасности Москвин, — Почему вы не докладывали об этом раньше? Это некомпетентность или, может быть, измена? Ладно, ваш вопрос мы поставим в повестку дня ближе к концу заседания — и советую вам хорошенько обдумать, что вы скажете в свое оправдание, — а сейчас вернемся к плану наших контрмер…